По сути, нет ничего удивительного в том, чтобы ощущать себя лишней в незнакомом доме. Это пол, на котором никогда не стояла, вещи, на которые никогда не смотрела, стены, к которым никогда не прикасалась, и мебель, на которой никогда не сидела. Но если жилище такое красивое и хорошо обставленное, а сама ты грязная и окровавленная, боязно даже сдвинуться с места, чтобы где-нибудь не наследить и что-нибудь не испачкать.
Деликатно дожидаясь хозяина жилища, расхаживающего по владениям аки феодал по своей вотчине (это не могло не заставить спрятать в кулачок улыбку) Клэр сняла куртку, и, неловко перемнувшись с ноги на ногу, принялась беспокойно комкать ее в руках, озираясь в поисках зеркала - оно безжалостно ухмыльнулось отпечатками окровавленных пальцев на лице из глубины комнаты. Вампирша потерла пятно на щеке (чище это ее не сделало), и со вздохом констатировала, что выглядит для перенесшей нападение чудовищных инсектоидов нисколько не героически, а попросту жалко.
Хотя, чего ты, собственно, ожидала?
Под снятой ныне кожаной курткой бесформенным мешком висела некогда белая, а теперь залитая темной, уже свернувшейся до грязно-бордового цвета и затвердевшей кровью спортивная майка на тонких лямках, превращенная спереди в решето. Из окровавленных лохмотьев торчало что-то погнутое - Клэр подцепила пальцами косточку бюстгальтера, поморщилась, и, согнув в ладони, спрятала в кармане.

Грех на что-то жаловаться - дорога сюда осталась позади, можно успокоиться, убедить себя в полной безопасности, и мирно зализывать раны, но нет, видимо, Клэр совершенно не желало отпускать то состояние, когда стакан наполовину пуст. Оно продолжало маячить на краю сознания, неприятное, как сквозняк, нет-нет да проносящийся во вроде бы теплой комнате. Она снова останется одна, она опять будет думать слишком много ненужного, и будет бояться, катясь по нарастающей в то самое частенько сопровождающее одиночество состояние полуистерической паники - уже за того, кто так много для нее сделал.
Тем не менее, когда Нейтан вернулся, она отвечала совершенно искренне.
- Я тоже. Как будто снаружи и не происходит ничего, - Клэр кивнула в сторону окна, как бы в подтверждение собственным словам. И, наконец, улыбнулась.

Последовавшие перемещения оборотня вновь вызвали сильнейшие ассоциации с беспокойным животным, а, бросив снизу вверх взгляд на мужчину, вампирша, мысленно нарисовав себе над головой лампочку, озаренно подумала, что он, похоже, смущен ситуацией не намного меньше. Хотя, возможно, и по другим причинам.
Эта мысль послужила неожиданным источником смелости.
- Не беспокойтесь. Мне нужен только пинцет... или нож, на худой конец, и чистая вода. Все затянется, я только боялась лечиться, потому что дробь может врасти в кожу, - девушка двинулась следом, не желая оставаться в компании собственного чумазого отражения, - Я сама могу. Хотя...
На секунду она застыла, а затем, забавно надув щеки, по-человечески выдохнула, и, сунув куртку под мышку, повернулась к Нейтану спиной.
- Он мешал мне всю дорогу, - наполовину раздраженно, наполовину извиняясь, сообщила Клэр, торопливо спустив с плеча обе лямки и демонстрируя металлический уголок, торчащий из-под лопатки, и подумала с тайной надеждой, что мертвая кожа хотя бы сейчас тактильно не напомнит живому какой-нибудь холодный хвост дохлой рыбины, - Пыталась достать тогда, в метро, но не могу.

Отредактировано Claire Reeves (2014-10-23 12:09:31)

Если какую-то форму боли и можно назвать приятной хотя бы условно, то разве что ту, после которой непременно станет лучше - ситуация с извлечением уже почти час как застрявшего в спине кусочка металла подходит под такое определение как нельзя лучше. В основном, именно поэтому в эти секунды Клэр отличила удивительная безропотность: сама попросила о помощи, так принимай и условия ее получения.
Впрочем, оная кротость носила, в основном, внешний характер - откуда-то возникли мысли о вопиющей двусмысленности ее положения, совершенно иррациональные опасения (Хватит уже, хватит, ХВАТИТ, дрянь ты неблагодарная!), и протест завзятой недотроги, взвывший где-то в глубине сознания так отчаянно, что его впору было принимать за еще один голос, пробившийся откуда-то из глубин Полотна.
Сдавленный вздох сквозь стиснутые зубы - простая реакция на боль, и мазок краски в ряд сомнительных ассоциаций, так что с мужского колена она соскочила как ошпаренная, машинально попятившись на пару шагов назад.
- С остальным сама, спасибо, - скороговоркой проговорила вампирша, в ужасе обозначив в уме дислокацию повреждений и дальнейший ход возможной операции. С кошмарной ночи в бильярде, очень давно, в другой жизни, она всегда трепетно относилась к личному пространству, подпустив ближе миллиметров ткани разве что одну личность (и то, женщину), так что сейчас была охвачена стремлением трусливо убегать, чтобы спрятать свое смятение. Например, в ванную. Определенно.
Шесть торопливых шагов в направлении полуоткрытой двери в спасительно уединенное замкнутое пространство, после чего, Клэр круто развернулась, порхнула назад и мягко забрала из руки оборотня пинцет.
- А это я возьму с собой, - с дивной безапелляционностью сообщила она, уже у двери осмелившись обернуться и добавить, - Спасибо, за все, что вы сделали. Это больше, чем кто-либо, за очень долгое время.
Само то, что Клэр осмелилась сказать это именно сейчас (несмотря даже на то, что эти слова вертелись у нее в голове примерно с пятой минуты их встречи сегодня), уже заслуживало мысленной похвалы и повода собой гордиться, но воспринималось скорее как прямая обязанность: самое больше что пока могла сделать в качестве благодарности за то, что все еще... не совсем жива, но и не мертва окончательно. Юркнув за дверь, вампирша обессиленно осела на пол, поймав себя на мысли, что подобных эмоциональных нагрузок не испытывала уже очень давно.

Малоприятная, как на вид, так и по ощущениям, экзекуция над самой собой заняла у Клэр немало сил, и, когда ее окликнули, текущая в слив вода все еще была зловеще красной, а количество дробин на бортике раковины не превышало десятка.

В ответ внутри зашевелилось что-то холодное. Пинцет выпал из руки, и, вновь опустившись на пол, чтобы поднять его, Клэр почему-то так и осталась сидеть, сжавшись в комок. Дурацкая привычка - чуть что искать себе угол, чтобы в него поглубже забиться, или кокон, чтоб поплотнее в него завернуться.
- Не волнуйтесь, я... Я буду вас ждать, - тон получился каким-то слишком высоким. Натянутым. Так, словно ее действительно на чем-то подловили.
Он правда...?
Что-то ужасно неловкое, неправильное, неприятное было в этих словах - да в самом том, что оборотень был до сих пор уверен в том, что она может уйти. В их несомненной оправданности и логичности. Может, такая она и есть, сволочная вампирская природа? И об этом намекала Роксанна, одним только тем, что однажды вечером ее просто не стало рядом?
Я не такая! - протестующе подумала вампирша, с силой сжав губы. В зеркале напротив она была ужасающе, до серости бледной, как никогда напоминая себе мертвеца. Пусть даже в протесте и не было необходимости - она и не собиралась никуда уходить до следующего вечера. Во-первых, это бы означало неблагодарность больше, чем отсутствие банального "спасибо", а во-вторых, куда ей идти-то?

Она вышла спустя двадцать минут, не придумав лучшего, чем одеть оставшиеся от майки лохмотья задом наперед (мелькнула крамольная мысль о том, чтобы позаимствовать чужую рубашку, но девушка тут же отмела ее с леденящим ужасом), но, по крайней мере, в остальном чистая и без повреждений.
Полутемная комната, освещенная лишь горящим экраном телевизора, пустая, тихая и умиротворенная. И такая... чужая, начиная от пола под ногами, и заканчивая настольными часами на полке. Клэр немного постояла, как бы стараясь почувствовать себя частью помещения от кончиков пальев ног на теплом полу, и до корней волос еще не до конца просохшей макушки. Немного расслабилась - совсем немного. Ведя пальцем по стене, обошла окна, просто для того, чтобы убедиться в отсутствии внешних источников света, способных оказаться фатальными, когда поднимется солнце, и направилась к дивану, временно перекочевавшем в сознании в разряд "своего угла" в чужом доме.
С тем же стремлением - мысленно интегрироваться в чужое пространство - малкавианка устраивалась долго и основательно, вертелась и ерзала, буквально вливаясь в мягкую поверхность, затем "сложилась", подтянув колени к груди и крепко обхватив их руками. Скорее всего, намереваясь просидеть в этом положении до самого рассвета, невидяще рассматривая мелькающие перед глазами на экране телевизора краски, неспособные отложиться в сознании больше, чем на пару секунд, и вслушиваясь в мелькающие где-то на периферии разума голоса, то стихающие в нескончаемый фоновый шум, то вырывающиеся на первый план.
Сегодня они звучали четче и беспокойнее, чем обычно.

Скука и страх - довольно странное сочетание, не говоря уж о том, что страдать от безделья и выдумывать переживания даже по отдельности ужасно глупо. Впору пожалеть о замечательной привилегии живых - способности уснуть, когда хочешь, а не дожидаться, пока проклятие Каина не свалит с ног с первыми секундами рассвета. Время тянулось вязко и медленно, словно часовая стрелка приклеилась к циферблату на настенных часах, а электронные и вовсе застряли в локальной временной петле. Единственное свидетельство хоть какому-то течению времени - то, что на экране определенно что-то происходило, периодически сменяясь рекламой... да шум в голове, заставляющий периодически ощущать себя плохо настроенным радиоприемником.
За прошедшие в общей сложности полтора часа, вампирша разок даже встала, чтобы, разогнув полоски жалюзи на окнах, и посмотреть вниз, на улицу. Толку это не принесло - в поле зрения попал освещенный фонарем угол, пустая дорога, тротуар, вывеска наглухо закрытой булочной и слепые окна в доме напротив. Оставалось только подобрать пульт по дороге назад, вернуться в свое "гнездо", и приняться праздно переключать каналы.
Внезапный грохот со стороны входа в квартиру показался ей выстрелом из ружья у самого уха: Клэр буквально подбросило на месте, она тихо пискнула, и, не тратя время на выяснение того, кто и зачем пришел (в любом случае, гости со сколь-либо хорошими намерениями двери обычно не выбивают), быстро щелкнула пультом, погружая комнату в темноту. А затем, словно хорек, перелезла через спинку дивана. Тут же сбоку показалась ее рука, нащупала на столике оставленный там пистолет, и, крепко ухватив его за ствол, юркнула назад.
Главная проблема этой импровизации была в том, что малкавианка, в своей надежде на то, что выиграла пару минут на то, что ее будут искать, совершенно не представляла, что нужно делать дальше. С одной стороны, ее манило окно, в которое можно вылезти, забраться на пару этажей выше по пожарной лестнице и переждать, пока прибывшие не найдут хозяина и уберутся восвояси, с другой - будет ужасно неловко, если это, например грабители, и придется объяснять вернувшемуся хозяину, что произошло в его отсутствие. К тому же, зову окна яростно противостояло другое (неубедительное, но его наличия Клэр отрицать не могла) желание - отбиваться. Например, выстрелить в того, кто сунется к ней, или, еще лучше, набросив на себя угрожающий вид, смело встать и сказать... хотя, нет, вряд ли это можно считать рабочим планом действий.
Так и не сумев решить, что конкретно делать, Клэр крепко вцепилась в пистолет и затаилась.

За семь лет после своей смерти, в эту секунду Клэр далеко не первый раз думала о том, насколько ей не повезло с Сиром. Искренне полагая, что обучение новостановленного птенца не должно сводиться к пространным фразам, в которые и вникнуть-то сложно, не то, что понять, но, как минимум включает обучение базовым навыкам выживания в Ночи.
Отчасти, это была лишь необходимость обвинять кого-то кроме себя в собственной беспомощности, но факт оставался фактом - потрудись она интересоваться не одной только гранью даров своего праотца (которым, к слову, и научилась-то без какой-либо внешней помощи, просто слушая Сеть), то явно бы не оказалась в ситуации, когда, чтобы спрятаться, приходится лезть за диван и не отсвечивать.
И уж, конечно, ее бы не нашли так просто. Возможно, вообще не нашли бы.
Ситуация постепенно переходила в разряд компрометирующей, и пришлось собрать в кулак всю волю, чтобы проявить себя в ней хоть сколько-то достойно. Не дожидаться, пока ее вытащат из укрытия за волосы, например, а подняться на ноги самой. Не слишком резко, чтобы это приняли за однозначную агрессию, но и достаточно смело, чтобы дать понять: она намерена, если что, защищаться.
Из полумрака на малкавианку смотрел молодой азиат с бейсбольной битой, выглядящий (даже с учетом биты, как ни странно) настолько... не соответственно нарисованному уже в мыслях образу неугрожающе, что девушка на секунду растерялась. Судя по всему, их было трое - за то время, пока кавалеры азиатского ордена Биты ее искали, девушка насчитала три голоса. Очевидно, оборотень чем-то им насолил, впрочем, сложив внешний вид вторженцев, и тот факт, что она встретила "барса" в чайнатауне, Клэр примерно поняла что к нему.
Примерно - потому что не представляла, чем этот виток новых ночных знакомств может закончиться для нее. В Сан-Франциско она сталкивалась с "восточными вампирами" - местный Князь довольно стойко поддерживает дипломатические отношения с этой (надо сказать, многочисленной, не в пример Лос Анджелесу) частью немертвого населения своего города, но были ли это они, и, главное, на что они способны, не имела ни малейшего представления.
А так ли это важно?
Доля секунды на принятие решения, и Клэр взяла пистолет обеими руками в удобный "боевой" хват, держа, впрочем, дулом вниз. И кашлянула, то ли для убедительности, то ли для того, чтобы настроить тон собственного голоса - хотя бы убрать из него дрожь.
- Ближе не подходи, - глухо сказала она, делая шаг вбок, по стенке, чтобы обойти предмет мебели, сдавший позиции укрытия. Голос, вопреки опасениям, звучал прохладно, и не дрожал. Что радовало больше, руки тоже не дрожали: она держала оружие крепко и уверенно, как учил Джо... даром, что стрелять боялась едва ли не больше того, что могут с ней сделать эти парни с битами просто потому, что она находится здесь, - Хозяина здесь нет.
Может, еще удастся обмануть их? Похоже (шерсть на лапах?) они в курсе об истинной природе хозяина жилища, если убедить их, что она сама забралась сюда с похожими намерениями, есть ли вероятность, что они поверят, не тронут ее и уберутся по-хорошему?

Странно, но страх - это, пожалуй, больше ожидание чего-то плохого, нежели реакция на него. Угроза, неизвестность, опасность, то, что таится за спиной или в темноте, в самом тени зеркала или темном окне

а может, у тебя в голове

но никак не то, что сбивает с ног, пытается обездвижить, и куда-то тащит.
За этой гранью страх исчезает. Его нет, как нет лишних мыслей, сомнений, и вопроса "Что же делать", терзающего праздный, больше рисующий себе воображением неприятности, чем одолеваемый ими на самом деле.
Там, где приходит агрессия и инстинкт выживания, уже нет места чему-либо еще. Клэр преодолела эту грань незаметно для самой себя, в одно мгновения стоя в тишине и нерешительности, а в другое - уже не задумываясь вообще ни о чем в борьбе за... неважно за что.

Стоявший напротив азиат так и не успел ответить. Или приблизиться, если он этого хотел. Вместо этого его грудная клетка взорвалась потрясающе сочным алым цветом, и тело мешком упало на пол, и осталось там, подергиваясь в конвульсиях. Происходившее дальше выпало из памяти, размылось и смешалось вместе в кутерьму цветов и звуков. Кажется, прежде чем болезненно встретить плечом пол, малкавианка нажала на курок. Машинально, даже без намерения в кого-то попасть и кому-то навредить, при чем, скорее всего, случайно угодила в чью-то ногу. Тут же пара чужих рук

уверенных, знающих свое дело, прекрасно осознающих, зачем

сжала в хвате лодыжки, а другая

больно. знакомо...

совершенно бесцеремонно схватила за волосы на затылке, там, где это особенно болезненно, и

вот так, лошадка... а теперь покажи папочке зубки

где так уже хватали раньше.

Из груди вырвался глухой, утробный рык, уже через пару мгновений набравший силу и переросший в визг, девушка резко дернулась, должно быть, оставив в кулаке у мужчины изрядный клок собственных волос.
В ту секунду Зверь рванул наружу, по ощущениям - совсем как знаменитый пришелец из старого фильма, поселившийся в клетке ребер и ждущий, когда придет время вырваться из нее на свободу. Рванул неуверенно, непривычно, точно на пробу, резко, со спазмом, и в итоге остался внутри, зловеще ворочаясь там темным комком. Клэр же, словно в ответ на это, снова, с новой силой, дернулась: кровь горячей волной устремилась к конечностям. Одна из немногих истинно вампирских премудростей, которым изволила научить ее Сир. Хотя, даже этому она обучала совсем не для ситуаций, связанных с угрозой не-жизни.
Руки, инстинктивно устремившиеся на высвобождение головы, казались странно пустыми. Клэр даже не сразу поняла, почему, и что маленький личный островок  надежности в ее гнетущем, беспомощном одиночестве - пистолет - так и остался лежать на полу, но сейчас это было не так уж и важно. У любого живого существа и без пуль с порохом есть оружие, и, даже если этого в полной мере не осознает голова, тело всегда само о них помнит. Даже если это просто собственная пятка, которая может хорошенько лягнуть кого-то в живот. Или пара клыков, в рывке впившихся в запястье руки, тронувшей ту часть памяти, в которую так просто не допускался никто.

К счастью или нет (а важнее ли мелькнувшая на краю сознания необходимость защиты Маскарада личной безопасности?) клыки, впившиеся в манжет спецназовца, так и не настигли плоть. Вместо этого, вызвав новый, сдавленный крик боли, руки болезненно вывернули назад, и каждое последующее движение отдавалось взрывом боли в предплечьях.
Будь она человеком, то от крика сейчас сорвала бы голос. Кажется, молила отпустить. Кажется, не раз. Кажется, ее не слышали, не желали слышать, и чем подобная транспортировка чревата, было ясно уже на лестнице.
Ее пронесли через лестницу и холл, ударивший в ноздри тяжелым запахом крови: здесь девушка снова дернулась, но снова в итоге лишь заскулила от боли. Уличный воздух обжег прохладой, и, увидев темный зев фуры, она пронзительно позвала на помощь.
И, как знать, может, высшие силы действительно существуют?

Шквальный огонь был подобен особенно сильному майскому ливню, оглушив ее грохотом выстрелов, и обдавая рикошетящей повсюду асфальтной крошкой. Спецназовец, грубо держащий руки вампирши, дико закричал и кулем упал наземь; вместе с ним, хорошенько лягнув напоследок второго мужчину, выпустившего ноги "добычи", на асфальт упала и она сама.
Подняться сразу не дали ноющие предплечья. Клэр перекатилась на спину, и, помогая себе ногами, отползла в сторону, от неподвижного тела в черной форме, инстинктивно закрывая рукой голову: в асфальт, совсем близко, угодила шальная пуля, мимо уха просвистела еще одна. Без оружия она казалась себе сейчас практически обнаженной, оглушенной и беспомощной, как слепой трехдневный котенок, которого безжалостно выбросили на шоссе.
Примерно в таком состоянии, оглушенную и практически неспособную сопротивляться, ее и затолкали в машину.
Какое-то время жили только глаза. Широко раскрытые, почти черные, полные немых вопросов и перепуганно мечущиеся с одного мужчины на другого, минуя собственное отражение - мертвенно бледное и взлохмаченное, что как нельзя лучше соответствовало внутреннему состоянию ничего не соображающей малкавианки, находящейся в полушаге от паники. Машина, тем временем, развернулась и, с уверенностью танка, покатила по улице.
- Ч-что... - Клэр подала голос далеко не сразу, доселе съежившись на заднем сидении, как зверек, стремясь забиться в самый дальний и темный угол, в страхе об абсолютно любого движения в радиусе видимости. Самообладание возвращалось постепенно, дозированно, вместе с даром речи и умения трезво мыслить, а все это разом порождало целую вереницу вопросов, - Что произошло?... Кто вы, куда вы меня везете?
Она рывком выпрямилась и затравленно огляделась по сторонам, чувствуя, как вокруг почти осязаемо сжимается пространство, словно и не просто машина это была, а катафалк. Мимо все быстрее мелькали световые пятна горящих фонарей, размытые вкрапления еще пережившей ночь неоновой рекламы - яркие, маленькие островки в океане сероватого мрака. Авто набирало скорость, уверенно отдаляя ее от убежища, в которое ее так старался привести сердобольный веркот.
- Нет... - девушка метнулась к окну, прилипнув носом и обеими ладонями к стеклу, - Нет, я не могу так просто уехать! - девушка оглянулась на мужчин, и, так, словно эта фраза заменяла своей значимостью все огрехи в аргументации, в растущей тревоге повторила, - Я не могу уехать, выпустите меня!
Голос, набрав силу, надломился. Не совсем понимая, что делает, чем это чревато, и начиная трястись всем телом - плохой знак, обычно означающий полную капитуляцию рационального начала перед эмоциональным - она принялась судорожно, панически искать ручку дверцы машины.