Начало игры;
21:21

Ночь обещала быть волнующей и интересной. И дело было даже не в том, какие крайне любопытные новости ее сопровождали - объявления о Судной Ночи были едва ли не на каждом углу. О ней трубили в бессмертных кругах, и кажется, что-то такое шептали и смертные.
Была ли это та самая, долгожданная ночь, когда Древние покинут свои убежища, чтобы поглотить кровь более юных каинитов? Если смотреть на это с такого ракурса, то вероятность была удивительно высокая. Особенно если ты считаешься одной из таких Древних.
Всего около года назад, или даже чуть меньше Саломея очнулась от долгого сна, чтобы взглянуть на новый мир своими темными, будто бездонными глазами. И ей понравилось то, что она увидела. Смертные вышли совсем на новый уровень - они стали более раскрытыми, раскрепощенными и казалось, тонули в пучинах сладкой греховности. Жадность, гнев, гордыня, похоть - о, каждый из этих грехов музыкой звучал в венах современных ночей.
Вот и сейчас, где-то там, в темном переулке Саломея могла услышать крики истязаемой насилием, женщины. Мужчина, нависший над ней смеялся, пока его руки грубо ласкали ее тело. Он надругался над ней? Ну-ну, не стоит на это так смотреть. Это же похоть, настоящее естество, идущее из глубин его души. С таким же успехом он мог бы стремиться завладеть как можно большим количеством денег, или красивых вещей, или даже других людей...
Для нее все грехи были одинаковы. Нельзя сказать, что какие-то из них пользовались большей популярностью у людей - всем им было свойственно жить с ними в своей душе. Это не скверна, не что-то грязное извне, завладевшее человеком. Они рождались с ними, и умирали с ними.
Точно также, как рождается каинит со своим Зверем внутри, и так же умирает вместе с ним. Ничего из этого не передавалось Змием, или витэ Сира в тело будущего Потомка. Все это было, есть и будет. Не пытайтесь с этим бороться. Наслаждайтесь! Услаждайте своего Зверя, приручайте его, ласкайте, давайте то, что ему нужно. Не заковывайте его в цепи - это невозможно, он когда-нибудь вырвется. И тогда его ярость будет ужасна. Это гораздо большие потери, чем могут быть. Оно того не стоит.
Набросив на себя легкую вуаль из тьмы, Саломея продвигалась к клубу, незримая. Она успела проследить за Роксанной от самого ее дома, и вплоть до клуба "Адмирала Данкана". Не так давно ее дорогой брат, Лауренсио, рассказал ей об этой пророчице-малкавианке, благодаря которой он и нашел ее. И Саломее очень хотелось отблагодарить девушку за старания... В конце концов, из того, что Саломея поняла, ее брату она очень и очень понравилась. Так почему бы и не разнообразить их компанию пришествием небольшой толики безумия, с легкостью ворвавшегося в не-жизнь клана Тени? Судя по тому, как реагировал Лауренсио Саломея не без удовольствия отметила, что эта девочка вполне могла бы стать ее ученицей. И наблюдая за ней лишний раз в этом удостоверилась.
Этой ночью Саломея слегка изменила свою внешность, укоротив с помощью Изменчивости волосы, и сделав их роскошного, медно-рыжего оттенка. Когда-то давно, в очень смутное время за такой цвет могли и на костер бросить... Ах, до чего же ей нравится современность!
Саломея хотела было посмотреть, как ведет себя Роксанна со смертными и толкнуть в ее объятия какого-нибудь мужчину или женщину, но этого делать не понадобилось. Малкавианка сама быстро разобралась в ситуации, и даже успела приложиться к крови случайного незнакомца. Как это было восхитительно! Саломея будто сама ощущала эту кровь на своих устах. И кажется, эта кровь была чуть более пьянящей, чем показалось на первый взгляд...
Проследовав за девушками в туалет чуть позже Роксанны, Саломея дождалась, когда они уйдут, чтобы остаться с ней наедине.
Она умела ждать.
Когда Роксанна подняла в очередной раз голову, чтобы взглянуть на свое отражение, то никого за своей спиной не увидела. Даже тогда, когда Саломея вышла из тени, ее отражение бессовестно отсутствовало. Вот она, плата за кровь!
- Доброй ночи, - мягко поздоровалась бессмертная, очаровательно улыбаясь, и приспуская очки на кончик носа. - Очень дивное место, не находишь? Наконец-то этой ночью хоть что-то открыто, а то я уж было решила, что не найду себе развлечения. Невероятный город, просто невероятный!
Саломея решила сыграть на том, что она приезжая, почему бы и нет, когда это было не так далеко от истины. Вместе с этим, неосознанно Ласомбра призвала восторг от собственного присутствия, направленный на девушку. В конце концов, она так очаровательно ей улыбалась...

Саломея с интересом следила за реакцией девушки. Она казалось такой живой, такой похожей на человека! Ее кожа казалась бронзовой, не белой, какую обычно легко можно увидеть у любого бессмертного. Впрочем, что и говорить - когда-то Саломея встречала таких бессмертных, которым легче сойти за человека, нежели остальным. Они и поведением своим отличались вполне человеческим...
В голову прокралась крамольная мысль: возможно, стоило чуть больше изменить свою внешность, добавить ей пару недостатков? Похоже, этой малкавианке действительно трудно общаться сейчас...
Саломея быстро отогнала непрошеные мысли. В конце концов ей нравилось, когда смертные и бессмертные так восхищены ей, и к тому же у нее самой появляется больше времени на то, чтобы как следует разглядеть свою новую знакомую.
Нужно заметить, что у ее брата действительно был недурной вкус. Этот римлянин до сих пор был не чужд женской красоте. Возможно, именно поэтому она могла заметить легкое смущение в нем, когда он рассказывал о Роксанне. Не каждый бессмертный его возраста может признаться даже самому себе в том, что все еще ходят по земле те, кто может на них так воздействовать. Именно это ей, Саломее, очень нравилось в Лауренсио. Он так смешно пытался быть суровым и холодным, погруженным лишь в изучение Бездны, что невольно забывал о том, что вокруг может быть столько искушений.
Кстати интересно, как ее дорогой брат отреагирует на появление в их не-жизни замечательной Роксанны, малкавианки, что вновь свела их вместе?
Саломея чуть запрокинула голову, пока Роксанна любовалась ей, протягивая руку. Ласомбра очаровательно улыбнулась, вместе с этим призывая к себе Валерия. Все ее естество было направлено на то, чтобы дотянуться до своего брата по крови, вызывая в нем непреодолимое желание придти к ней прямо сейчас. Интересно, как далеко он находится? И сколько времени пройдет до тех пор, пока он найдет ее?
Протянув руку в ответном, будто зеркальном жесте к Роксанне, Саломея провела тыльной стороной ладони по ее смуглой коже. Она казалась чуть теплее ее собственной, и это было удивительно и волнующе. Точно так же, как ее непринужденный и соблазнительный жест.
- Не очень, - призналась Саломея, всем своим видом выражая искренность. - Какое неподходящее место для того, чтобы познакомиться поближе! Давай вернемся в этот... чудный зал, и проведем немного времени вместе.
Саломею не очень радовал этот шумный, постоянно вспыхивающий светом зал; она предпочла бы провести время в более тихом и менее освещенном месте. Но отчасти ей было интересно взглянуть на то, как проводят ночи современные смертные (и бессмертные, признаться, тоже!), поэтому она не могла не позвать девушку туда, где она не так давно танцевала. Пусть почувствует себя вначале комфортно... к чему ошарашивать ее чересчур сильно?

Роксанна согласна кивнула, все так же зачарованно глядя на свою спутницу. Она ведь даже не спросила ее имя, но это ли было важно сейчас? Она предложила пойти, провести время вместе! Молодая девушка так восхищала ее, так радовала глаз, что малкавианка просто не могла противиться ее внутреннему очарованию.
Хи-хи-хи, - в голове слышится противный смешок, а затем хрипение. - Мы же ждали тебя. А ты сопротивлялась. Рано, еще рано!
В отравленном алкоголем мозгу, полученном из крови случайного смертного, зародилась лишь одно слабое подозрение в принадлежности к иной жизни рыжеволосой красавицы. Ее кожа, такая мертвенно-бледная, казалась еще белее в неверном свете энергосберегающих ламп, а мимолетное прикосновение - невероятно холодным, пожалуй даже холоднее, чем была сама Роксанна. Собрат? Пускай... Роксанна никогда не отказывалась провести немного времени в компании еще одной бессмертной души. Тем более когда она была заключена в такую восхитительную оболочку!
Девушки проследовали в зал. В динамиках гремела какая-то новомодная мелодия, и множество тел едва ли не корчилось под звуки музыки с непонятным звучанием. Некоторые двигались на каком-то расстоянии друг от друга, кто-то едва ли не прижимался поплотнее к телу. Кто-то целовался, запуская руки под блестящий топ. Кто-то тискался у барной стойки. Кто-то напивался до беспамятства, а кто-то в уголке, едва ли скрытом ширмой через соломинку занюхивал соломинкой белую дорожку из порошка...
Роксанна принялась плавно двигаться, совсем не в такт мелодии. Она пыталась соблазнить свою спутницу, завлечь ее, привлечь внимание. Они улыбались друг другу, почти не касаясь. Это невероятно сводило с ума, и ей хотелось большего. Роксанна не обращала ровно никакого внимания на то, как ближайшие к ним люди бесстыдно пялились на ее спутницу - это было даже где-то естественно, учитывая ее внешний облик. Но еще более притягательным оказалось то, как она танцует.
Боже, Роксанна не видела, чтобы так когда-либо танцевали.
Кажется, они перебросились парой слов - несущественные реплики, направленные на то, чтобы очаровывать и завлекать. И тут появилась Она.
Такая трогательная, тонкая, с большими серо-голубыми глазами, которые смотрели прямо на нее, пока на чарующие милом лице играла мягкая улыбка. Но глаза... они завораживали. Роксанна поняла, что пропала, когда встретилась с ней взглядом.
Музыка на мгновение прервалась, и в этот момент девушка успела поймать момент, чтобы заговорить. Ее акцент был таким легким, таким едва уловимым и привлекательным, как сама девушка. Роксанна не смогла удержаться от ответной улыбки. Но вот губы девушки почти касаются ее уха, и сладкая дрожь пробегает по телу.
Две восхитительных женщины за один вечер! Что за удача...
Она идет, завлекая за собой. Роксанна не выдерживает, тянет к ней руку, стремясь догнать ее поскорее. В какой-то момент бросает взгляд через плечо на медноволосую девушку, мол, ну же, пойдем скорее, не то упустим! - и продолжает лавировать между парочками, чтобы не упустить голубоглазую француженку.

<=N Bradfield Ave

Лауренсио бежал легкими, широкими шагами, обе его Тени повторяли каждое его движение – как будто оставались обычными тенями.  Они ими не были –  две точные копии Лауренсио, но абсолютно черные, как ожившие статуи, с пустыми, лишенными блеска черными глазами. Полностью затянутыми тьмой, впрочем, были и глаза и у него самого. Лауренсио спешил как мог – на ходу он только и успел, что достать свой телефон и нажать кнопку быстрого вызова. – Слушай внимательно. – перебил он ответившего  - кто это был, его сейчас совершенно не интересовало. – Не ждите меня. Я у… он прочел вывеску – "Адмирала Дункана". Здесь что-то происходит… Лауренсио нажал кнопку отбоя, опять не слушая возражений. Неслыханное дело – вот такое его отсутствие, и с него за это наверняка спросят, но вряд ли кто станет возражать Примасу… Мысли сестры никогда не были до конца ему понятны (как, он надеялся, и его мысли для нее). Что такого особенного может быть в этом заведении, чтобы она обратила на него свое – часто весьма прихотливое – внимание? И что такого важного может потребоваться от него самого?  Его одолевали дурные предчувствия – дело могло быть и просто в каком-то желании Саломеи, или каких-то ее личных планах, которые она сочла более важными, чем то, чем занимался Лауренсио. 
До какой-то степени вид того места, куда его тянул зов, успокаивал – на месте клуба не было дымящихся развалин, из самого здания доносилась громкая музыка, а не выстрелы и крики. Поблизости он заметил – ошибки быть не могло – трех таких же точно стражей, что и его собственные -  с тем только различием, что эти Тени были подобием Саломеи, совершенными черными статуями трех женщин – вернее, одной женщины. Смирно стоящие Тени не успокоили его окончательно – возможно, им просто было поручено нести наружную стражу.  "Само их появление говорит о том, что сестра чем-то встревожена…" Своих Теней он оставлять у входа не собирался – если кто что-то и заподозрит, ему наплевать… а скорее всего, это собрание одурманенных пьяниц и похотливых любовников примет его стражей за наряженных и раскрашенных по прихоти господина слуг. Пусть рабы здесь не назывались рабами, готовых на все наемников в городе хватало – в том числе наверняка и тех, кто пожелай того Лауренсио – дал бы себя вымазать черной краской…  Здесь, внутри заведения, было неожиданно многолюдно – оказывается, очень многие жители Лос-Анджелеса в эту Судную ночь предпочли и не сводить счеты с недругами, и не каяться в своих многочисленных грехах, а потешить плоть напоследок.  Лауренсио скривил рот в презрительной гримасе, видя покачивающих бедрами многочисленных женщин, пьяных и одурманенных мужчин, извивающиеся под оглушительно громкую музыку танцующие пары. "Не хватает только стола с пиршественными яствами, чтобы они могли в дополнение к похоти, зависти и гневу еще и обжираться …" Но столом, накрытый множеством блюд, которые сами себя пищей вовсе не считали, был сам зал; Лауренсио увидел Саломею, шедшую к выходу и державшую за руки двух женщин, будто уже выбравшую для себя самые привлекательные лакомства. Одна из женщин была… как ни странно, его Добрый знак, малкавианка Роксанна… он был рад ее видеть, несмотря даже на то, что постарался стереть из ее памяти все, что могло напоминать об их встрече, и был слегка обеспокоен вниманием к ней Саломеи – "Не обманывай себя, - похоже, ты боишься, что теперь она на тебя и не посмотрит, глядя на Саломею, такую бесконечно притягательную…" но, как ни странно, внимание Роксанны отвлекала третья, незнакомая женщина – хрупкая, голубоглазая и темноволосая, на его пристрастный взгляд, она не выдерживала никакого сравнения с сестрой. "И это – то самое, ради чего она звала меня?" Лауренсио, а вместе с ним два его бесстрастных, бесцветных и холодных темных спутника, проложили себе путь через толпу, направляясь к этим трем женщинам. – Уже уходите? – спросил Лауренсио, поравнявшись с ними, и переводя взгляд от Саломеи к Роксанне. Две Тени стояли у него за спиной, как обычные телохранители позади своего босса.

Отредактировано Laurencio da Silva (2014-07-14 07:34:22)

Медноволосая девушка взяла Роксанну за руку, будто боялась, что упустит ее, а быть может и вовсе видела во француженке конкурентку, поэтому постаралась удержать малкавианку. Роксанна была не против этого: у предполагаемого Собрата были очень приятные, тонкие пальцы, а прикосновения, казалось, ласкали смуглую кожу.
Сузив глаза, Роксанна бросила еще один взгляд на рыжую - та приблизилась к француженке, и принялась что-то шептать ей на ухо. Аура бледнокожей красавицы была невыразимо бледной, чуть ли не прозрачной - определенно, она была бессмертной. Но разве это имело сейчас какое-то значение? Сейчас, когда они уходят втроем из переполненного людьми клуба, и берут с собой очаровательную иностранку.
Вечер определенно обещал быть интересным. Только Роксанна до сих пор явно не понимала, насколько.
Трио лавировало между людьми, и наконец принялось идти вдоль стены по направлению к выходу, когда появилась еще одна фигура. Вернее, три, и неизвестно, какая из них была наиболее заметной.
Вперед вышел молодой мужчина - навскидку лет двадцати пяти, трудно сказать. Такой же бледнолицый, как сама Саломея - впрочем, не так. Его кожа имела сероватый оттенок и была удивительно яркой в свете софитов. У него были острые скулы, широкий, чистый лоб, тонкий, будто с какой-то старой монеты, нос и выразительные губы. Его глаза настороженно смотрели на девушек, когда он наконец заговорил:
- Уже уходите?
Рот Роксанны изогнулся в чарующей улыбке, когда она взглянула на мужчину. Она отвлеклась, даже забыла на какое-то мгновение о француженке, и собиралась что-то сказать, но взгляд ее привлекли две фигуры за его спиной. Черные, будто сделанные из гладкого эбонита, они казались воплощением тьмы. Роксанна могла бы назвать их величественными и в какой-то степени прекрасными, если бы не одно воспоминание. Оно обожгло ее, буквально прорезая себе путь через затуманенный алкоголем, мозг. Роксанна вспомнила, как около года назад существа, подобные этим рвались за ней, разрывая одежду и плоть. И это было воистину ужасно.
И вот теперь, эти два создания стоят позади мужчины, неподвижные как статуи, и символизирующие... что? Власть?
Были ли это те же фигуры, или какие-то другие? Сколько Роксанна не могла напрячь память, все ускользало из ее головы, рассыпаясь пеплом.
Прежде, чем она успела что-либо сказать, малкавианка краем глаза заметила движение. Француженка, которую аккуратно придерживала за руку бессмертная, дернулась, и на ее лице застыло почти скорбное выражение. Но это было не все. Воздух вокруг женщин задрожал, и Роксанна в немом удивлении принялась наблюдать за тем, как рука голубоглазой девушки стала белеть на глазах, синеть, а затем и вовсе отпала от тела, разлагаясь.
Кажется, девушка упала - Роксанна наклонилась чуть вперед, чтобы получше увидеть. Но на полу никого не было: что-то сверкнуло едва уловимо, что-то серебряное, и исчезло среди многочисленных людей.
Шок был написан на лице малкавианки: что это было? Не человек, но... Собрат ли? Теперь уж Роксанна не могла сказать точно.
Внезапно бессмертная ощутила, как по ее обнаженной ноге скользит что-то холодное, и будто бы слегка влажное. Роксанна бросила взгляд вниз, чтобы увидеть серебристую змею, ползущую вверх по ее телу.
Серебристую... догадка ослепила ее - той же змеей являлась француженка. Говорили, что Последователи Сета обладали какими-то подобными способностями.
Взглянув в ауру змеи, Роксанна была поражена: та пульсировала яркими красками, и это был ни человек, ни Собрат. Тогда кто же?
Испуг был таким же скользким и холодным, как эта змея. Он пробежался холодком по спине в момент, когда змеиные клыки сомкнулись на ее бедре, вспарывая не-мертвую плоть. Роксанна закричала от чудовищной боли в бедре - обычная змея не могла причинить такой вред. Девушка беспомощно задергалась, но так и не смогла вырвать свою руку из руки Саломеи. Меж тем змея исчезла так же стремительно, как и появилась.
Воздух наполнился запахом витэ, сильным для обоняния Собрата, но слабым для человеческого восприятия. Роксанна подняла голову, встретившись взглядом с мужчиной, стоящим перед ней. На ее лице читалось выражение боли и невероятного отрешения. Все... кончено?
В глазах плескалось отчаяние в тот момент, когда она принялась падать в руки мужчины. Тело не слушалось ее, постепенно коченея. Вначале - ноги, а затем и руки. Это не было похоже на трупное окоченение, хотя в какой-то мере им было: скорее полный паралич.
Мольба светилась в желто-зеленых глазах девушки.
- Помоги... - шепнула она, прежде чем на ее губы легла печать молчания. Паралич добрался и до ее лица.

"Женщина слева - люпин. Будь готов". "Вот как!"Сестра его не разочаровала – а он-то на мгновение решил, что она желала только лишний раз указать ему на проявленную слабость, вроде того что "вот она, та малкавианка, о которой ты упоминал, разве тебе не хочется вновь ее…увидеть?"- Внимание! – произнес он одними губами на родном языке.- Тени его услышат и поймут. Лауренсио готовился преобразовать себя в форму мрака –"да, ты велика и сильна, пусть сейчас такой и не выглядишь, но что ты сможешь против тьмы, которую не ухватишь клыками? Все равно, что укусить отражение луны в стоячей воде…" Лицо женщины-люпина исказилось, будто от боли. Внезапно он понял– с ней это сделала не Саломея, рука оборотня омертвела, а потом и вовсе осталась в руке его сестры куском гнилого мяса – отброшенная, будто хвост ящерицы. "Проклятье!"
Что-то серебристое мелькнуло под ногами. Лауренсио не успел выхватить оружие – хотя этот современный пистолет с его обычными пулями был бесполезен, но его кинжал из чистейшего серебра. Роксанна вскрикнула от боли. "Ужалила и скрылась, змеи-ассасины, тайные убийцы…" – Лауренсио пришло в голову, что кто-то намеренно послал ее за одним из них двоих – и вряд ли за ним, хотя… В воздухе разлился запах витэ, вкус которого он так хорошо помнил. "Такой же алый, как ее платье…" – промелькнула мысль, когда он подхватил падающую Роксану на руки. -Помоги... – шепнула она костенеющим языком. "Что?! Смешно, у кого ты просишь помощи!"Его учили считать грехом содействие кому бы то ни было, кто не принадлежал к его Клану. Но, хотя она и была другой крови, Лауренсио искренне хотел ей помочь, не позволять же какому-то оборотню отобрать ее ("…у меня")…у нас.
- Змеиный яд не убьет тебя -  наклонился к уху Роксанны да Сильва. Хотя ее лицо уже и было неподвижно, он знал, что слышать она может. - Паралич скоро пройдет – он нужен ей для того, чтобы обезопасить ее…ты справишься. – он потратил несколько драгоценных секунд на то, чтобы попытаться ее успокоить, в то время как Саломея готовилась к бою. Действие Изменчивости всегда восхищало его - ее стройное тело покрылось устрашающими костяными шипами. Сестра также призывала на помощь Тёмного охотника. Лауренсио скинул с плеч халат из клиники и порвал его на полосы, чтобы наложить тугую повязку, которая бы могла остановить кровь. Он бы попытался зализать ранку от змеиного укуса, не заботясь о тех, кто бы это видел - если бы не подозревал, что яд все равно не позволит кровотечению прекратиться "и потому, что чем дольше чувствуешь ее запах, тем сильнее жажда, и если в рот попадет хоть капля…" К ним уже спешил охранник клуба, крепкий на вид метис. Лауренсио остановил его жестом и потребовал снять ремень, чтобы перетянуть укушенную ногу. Двое мужчин склонились над раненой, скрыв Роксанну от зевак-посетителей, которые уже начали интересоваться происходящим.

-Защищай ее. Защищай ценой своей жизни и даже более... – да Сильва перехватил руку охранника и отдал приказ ему - безо всякого сомнения смертному. - -Перенеси ее в… комнату без окон. Перенеси и охраняй. Не спускай с нее глаз.Ты сожрешь все твои собственные кишки, если с ней хоть что-нибудь еще случится… – что-то в его тоне не давало усомниться в том, что это следует понимать буквально. Лауренсио накрыл Роксанну тем, что осталось от халата – если она очнется раньше, чем он сможет придти за ней, она может выпить кровь из пакетов, что все еще лежат в карманах. Затем, должно быть, настанет очередь ее охранника – и к этому времени хорошо бы присмотреть за ней самому – если она потеряет слишком много крови, ее Зверь снова может вырваться на свободу. Лауренсио вспомнил, что некоторые авторитеты советовали прижигать подобные раны раскаленным железом. "Если я вообще вернусь…" – подумал он, но тут же отбросил неуместные мысли. -Вперед! Следуйте за мной, нападаем все вместе  – скомандовал он своим Теням на том же языке римских легионеров, и вышел за Саломеей к черному ходу, куда ускользнула змея.  За дверью его ждала непроницаемая темнота - даже тогда, когда он снова стал подвижным сгустком тьмы, его ночному зрению эта темнота представилась призрачным белесым сиянием, слепым туманом. Лауренсио, как бесформенная тень, последовал за Охотником, темной копей Саломеи – Темному охотнику не надо видеть свою добычу, когда у него есть не то что вещь, принадлежащая жертве, а кусок ее плоти.  Стоит Охотнику хотя бы на мгновение коснуться добычи – и он, Лауренсио, обовьется вокруг нее, окутав непроницаемым покровом – "тебе же все еще требуется дышать, да? А мой мрак ворует твое дыхание, не только слепит глаза, как та темнота, что ты призвала". Его две Тени не отставали ни на шаг, готовые напасть на оборотня, где бы она ни была.

"Твоя боль мне известна, дьяволица. Порождение зла и грязи, и оскверненной крови, и я искренне надеюсь, что тебе невыносимо больно. Так, как ты этого заслуживаешь."
Слух Нагайны был притуплен, как и зрение, но ей хватало. Лишь жаль было немного, что нет возможности посмотреть в глаза умирающего вампира - это доставило бы ей невероятное удовольствие...
Нагайна сощурилась, без труда просматривая внутренний двор сквозь чернильную тьму, сотворенную ею самой. Те двое, которых она собиралась сегодня обратить в пыль, вышли вслед за ней, и их тут же окутал мрак. Вивьен с мрачным удовольствием наблюдала за мужчиной, который был беспомощен, как младенец - он явно не видел ничего сквозь пелену. Другое дело - бледнокожая подруга. Она была сильнее, чем Вивьен предполагала. Она могла видеть сквозь сотворенную тьму, и, более того, направляла своего спутника. Мерзость объединилась против нее? Ничего страшного, значит оба и отправятся в небытие, где им и место, как детским ночным кошмарам.
Вместе с женщиной, чье тело было искажено какими-то нечеловеческими чертами, в иллюзию тьмы скользнули три неясные тени и силуэт, по форме напоминающий ее саму. Вивьен видела такое раньше - эта тварь достаточно опасна, чтобы не воспринимать ее всерьез, и чтобы избавиться от нее, потребуется время и мастерство. Самый быстрый способ - убить создателя этой тени, а уж в чем, а в этом Судья была хороша. Она не задерживалась на месте. Стоило какой-то из теней приблизиться к Вивьен, как та тут же молниеносно перемещалась в другую сторону, одновременно стараясь держаться подальше от своих основных целей. Еще было не время... Вивьен почувствовала слабое изменение в атмосфере, какое-то напряжение, какое она чувствовала всегда, когда не-мертвый пытался воздействовать на нее. Как вибрация, когда кто-то ставит металлическую плошку на кафельный пол. Воздействие исходило от женщины - мужчина был сосредоточен на преследовании. Улизнув от всех гонящихся за ней теней, Вивьен возникла почти перед лицом соперницы, приблизившись к ней примерно с ой же скоростью, с какой могут двигаться и сами вампиры временами.
- Ш-што ты делаеш-шь? - ее голос теперь был низким и шипящим. - Дразни так свои человечьи игруш-шки, мрас-сь...
Еще один молниеносный рывок - и когти Вивьен вспарывают грудную клетку женщины, а сама Нага, не имея возможности задерживаться, стремительно ускользает в другой конец двора, тем самым избегая преследования ее теневого двойника.
Вивьен чувствовала себя практически оскорбленной таким невежественным отношением к себе. Вампир пыталась пробудить чувства в ее человеческой сущности, и не догадываясь о том, что Нагайна - не человек. Она была рождена от Васуки и обыкновенной змеи, так что человеческого в ней не было ничего, кроме надеваемой для парада маски красивой француженки. Глупые демоны, они всегда попадались на одном и том же.

[AVA]http://funkyimg.com/i/Jz8t.png[/AVA]
[NIC]Vivienne[/NIC]
[STA]Nagini[/STA]

Грудь Шель-Цион резко обожгло. Хлынула алая кровь, которую будто сразу подхватил черный туман. Ей повезло: благодаря Стойкости, взрощенной в бессмертном теле веками, порезы были не такими глубокими, какими могли бы быть. Поведение оборотня натолкнуло Саломею на одну идею касательно тактики боя.
Губы Древней растянулись в почти издевательской улыбке: она успела заметить некоторое замешательство змеи, когда ласомбра проверяла на ней силу Присутствия. Замешательство и негодование, однако желаемого эффекта не последовало.
Сделав вывод на основе недвусмысленной, оскорбленной фразы, Саломея вновь решила приманить зверя поближе к себе тем же путем - фактически выводя змею из себя.
Саломея принялась обрушивать на змею шквал человеческих эмоций и ощущений, которые когда-то и для некоторых каинитов были всего лишь тусклыми воспоминаниями и стирались, подобно узорам на песке. Это выводило, просто неимоверно сильно - как издевка, как красная тряпка, которой машут перед быком.
Подгадав момент, Саломея заставила кровь быстрее побежать по венам, увеличивая скорость бессмертной до состояния смазанного вихря, во тьме к тому же практически не отличимого от мрака. Вместе с этим, Саломея послала мысленный импульс своему Темного Охотнику, рассчитанный на то, чтобы тот напал поскорее.
Охотник, а за ним три Тени с разных сторон налетели на огромную, змеиную тушу, царапая, кусая и пытаясь разорвать ее.
Язык Саломеи удлинился, раздваиваясь, и стал точно таким же змеиным, как у оборотня. Бессмертная рванулась на нее на все той же Стремительности, запрыгивая сзади. Одной когтистой рукой Древняя зафиксировала голову змеи, буквально вцепившись удлиненными когтями ей в затылок, вторую же впечатала на уровень ее сердца со спины, проталкивая внутрь тела с помощью Изменчивости. Она раздвигала кости, ребра верхней половины туловища, стремясь поскорее добраться до сердца змеи. Саломея настолько цепко взялась за трансформированное тело оборотня, что оторвав ее - можно было бы вырвать кусок плоти зверя.
Зная, что брат находится в Форме Мрака и ему не повредит подобный прием, Саломея принялась призывать из глубин Бездны столь губительную тьму, что одно ее прикосновение наносило чудовищный урон. И эта тьма текла прямо в тело змеи через руку Шель-Цион, проникая внутрь подобно яду, не так давно захватившему тело Роксанны. Только этот яд назывался Властью Аримана.

Отредактировано Salome (2014-07-22 21:28:02)

Начало игры: 22:07

- Парень, тебе просто необходимо это увидеть.

Лаболас всегда знал, что и как говорить, а ещё он особенно удачно подбирал время для своей реплики. То ему удавалось заинтриговать вампира, когда тот бесцельно просиживал свои часы в заброшенной церквушке, то буквально-таки тянул бессмертного в самую гущу событий, ссылаясь на то, что без них не обойтись. Тем ещё пройдохой был бес, а Винченцо почти всегда шёл у того на поводу, прекрасно зная, что если бы не демон, он бы давно сгинул в череде бесконечных ночей. За это он был ему почти благодарен.

До того, что на дворе разыгрывалась самая настоящая бойня священнику не было дела – сегодня он заслужил отдых даже от своих духовных дел, ибо вряд ли бы кто из смертных стал искать защиты в церковных стенах. Все его собратья быстро покинули собор и устремились по домам, а сам Винченцо, повинуясь шёпотам Лаболаса, отправился в клуб, который должен был насторожить его с самого начала. Шутка ли, когда тебя демон волочит во чрево Содома, то что ещё можно подумать? Но вампир лишь махнул рукой. Он ведь не проповеди идёт читать им, он почти сломя голову спешит в то место, где произойдёт нечто грандиозное, иначе зачем бесу вообще было его тревожить?

С час пришлось просидеть просто так возле барной стойки. – Погоди ты, - нетерпеливо ерепенился Гласеа, который, судя по интонациям, сам начинал нервничать. – Ещё не время. Сиди и жди. И Винченцо сидел и ждал. Ему было прекрасно известно, что демон не обманет своего хозяина – попробует обхитрить вполне себе, но никогда не обманет.

- Однажды я был знаком с человеком… - вампир знал, что рано или поздно кто-то присоединится к его одинокой фигуре и почти на все сто процентов был уверен, что это будет мужчина. Явившийся по его душу юноша был явно не в себе, потому что увлекательный рассказ о носорогах он буквально орал в лицо своему скептично приподнявшему бровь собеседнику. - "Маленький, почти микроскопический носорожек, обитающий в фикусе" говорил он. Однажды он попытался съесть этот фикус. А потом повесился. Человек, а не носорог. Такие дела.

- Надеюсь, Господь упокоил его грешную душу, - Ах ты негодяя-яй! – священник почти не обратил внимания на замечание демона, куда больше ему нравился язвительный тон, которым он наградил паренька. – Носорог был крещён? Я бы мог отпеть его, если бы вовремя прознал об этом горе.

Но мальчишка не слушал. Только-только его высокая фигура ютилась подле холодного и не отражающегося вампира, а теперь и след простыл.
- Это то, что ты мне хотел показать, лукавый?
- Имей терпение, пока я не заставил тебя иметь эти уже_не_девственные задницы, - обиженно огрызнулся на Винченцо Гласеа. – Посмотри по сторонам. Принюхайся. Давно ли ты стал полагаться только на меня одного?

Бессмертный лишь снисходительно улыбнулся подобным речам, но всё-таки слегка потянул воздух носом, пытаясь различить в общей мешанине запахов что-то, что сумело бы заинтересовать его. Клуб был полон гулей и Слабокровных, но это ли может быть интересным?

– Смотри внимательнее. Закрой глаза и попробуй почувствовать.

Вдохнув сильнее и прижмурив веки, Винченцо дёрнулся, так как в ноздри ударил отчётливый запах чужой крови. Древней и всё же знакомой. – Теперь ты видишь? Будешь дальше брюзжать на меня? Но вампир не слушал. Уцепившись за запах, как Тесей за нить Ариадны, он рванул сквозь толпу, не веря тому, что слышит аромат крови Собратьев. Он даже не осознал, что схватил за локоть того мальчишку  и потащил за собой. Может, это бес его надоумил? На заднем дворе стояла непроглядная тьма, казалось, будто бы свет от фонарей и окон поглощает огромное живое облако, и именно это облако источало тот самый запах, что заставил его броситься без раздумий на поиски.

– Стой тихо.
- Нет, ты лучше скажи мне…
- Да. Здесь трое Сородичей, и двое из них тебе прекрасно известны. А где-то во мраке прячется кое-что пострашнее ваших фокусов с тенью. Скажи мне, ты боишься змей, парень?

Винченцо глубоко вдохнул воздух и отрицательно помотал головой.

- Скажи что-нибудь глупое и церковное, я постараюсь вытащить твоих родственничков из пекла, не переживай.
Где-то среди этого мрака и сдавленных звуков борьбы были его Собратья, и Ласомбра вдруг вспомнил, что сегодняшняя ночь и впрямь была создана этими клоунами для того, чтоб судить. Почему бы не вспомнить о том, что ближайшее время отведено под грандиозный спектакль?

- Господом Богом заклинаю вас: остановитесь! Уж не решили ли вы, что всякий, кто ступит на дорогу судьи, не будет после нести ответственности за всё им содеянное? Одумайтесь, пока не стало поздно, дети мои, прекратите борьбу!
- Браво, а теперь я покину тебя ненадолго, - Лаболас, судя по всему, юркнул во тьму, а Винченцо как никогда прежде почувствовал себя не сколько уязвимым, сколько глупым. Он даже толком не знал, кто будет противостоять ему, и поэтому просто ждал, как выжидал глупые часы в клубе. Демон не мог обмануть. Он и впрямь заготовил для него авантюру.

Гул в ушах становится невыносим. Сколько проходит времени? Для бессмертного время всегда течет иначе, чем для любого смертного. Когда ты жив, времени до невозможного мало. Оно то бежит, и оглянуться не успеешь - летят года, то будто останавливается в самый неподходящий момент.
Но когда ты - создание ночи... время эфемерно. Можно провести столетия, будто временно "отключившись" от реальности, а можно... можно заимствовать это время кровью тех, у кого времени и без того немного.
Роксанна концентрируется на музыке, которая чуть заглушена закрытой дверью. Удар, еще удар. Музыка взрывается где-то там огромными потоками волн. Малкавианка почти ощущает ее на вкус - по языку прокатывается что-то кислое, вяжущее. Странный привкус у этой мелодии. Он может быть еще ярче.
Голоса в голове стихают тогда, когда она фиксирует свое внимание на звуках. Рядом снует что-то тяжелое, туда, сюда... Этот звук отдает пряностями и мускусом. Давно забытый вкус.
Широко распахнутые глаза безжизненно уставились в потолок. Она видит ровным счетом то, что происходит перед ее взором, и немного по бокам, но это все, что ей может предложить этот миг. Девушка задумывается на мгновение: а не бросить ли сейчас все, и отправиться... отправиться своей астральной проекцией, своим духовным обликом куда-либо в другое место? Ведь только это сейчас, пожалуй, она и может сделать. Но в поле зрения попадает лицо охранника, которого с ней оставил мужчина, перевязавший ей рану. Смуглокожий охранник наклоняется к ней ближе, с явным интересом рассматривая девушку. Что же он видит? Окоченевшее, как post mortem, тело. Оно недвижимо и абсолютно сковано, будто налито свинцом. Роксанна видит, как открытая, большая ладонь тянется к ее лицу - короткое, почти нежное прикосновение к щеке смахивает кровавую дорожку с кожи. Глаза не следят за его движениями, лишь смотрят вверх, безжизненно и безразлично. Мужчина понимает, вглядываясь в прекрасное лицо, что даже зрачки не реагируют на его прикосновения. Абсолютно ничего. Но вместе с тем, это так не похоже на тело мертвеца - наверное, закрой она глаза, то показалась бы спящей. Но она не закрывает глаза. Из груди не вырывается вздох, она не приподнимается в ровном дыхании. Может, умерла?
Непонятный страх охватывает мужчину - он должен защищать, должен! Ценой своей жизни, и не меньше. Так говорил незнакомец из клуба. В чем-то он был прав. Наверное, в том, что если что-то с ней случится...
В момент, когда теплые, невероятно теплые пальцы живого человека соприкоснулись с ее кожей, Роксанна как нельзя остро ощутила голод внутри себя. Каждая капля крови, вытекающая из ее тела приближала ее к Зверю. И вот теперь, когда смертный оказывается так близко, что можно протянуть руку, потянув его на себя, прижаться к нему бедрами и припасть к шее... Но она не может.
Разочарование, а затем и ярость хлещут ее изнутри, подобно кнуту, что хлещет спину раба. Запах кожи ударяет в ноздри, близость человеческого тепла манит; ее хочется пить, пить эту близость, присасываясь к ране на шее, вспарывая ее снова и снова клыками.
Жажда выжить невероятна.
Роксанне кажется, всего на мгновение кажется, что она облеплена паутиной. Плотным слоем белой сети, тянущейся пряжи. Она покрывает каждую клеточку ее смуглого тела, стягивая ее. Роксанна бьется в этой паутине, рвется вперед. Паутина натягивается, но не рвется. Создается впечатление, что в момент, когда она делает рывок вперед, словно зверь, паутина начинает липнуть к ее рукам сильнее. Она закрывает ей глаза, рот и не дает кричать. Глухой удар - беззащитно раскрытые ладони девушки ударяют по стеклу. Оно вибрирует, но не поддается, ни одной трещины не появляется под пальцами. А там, за стеклом, она знает точно - есть жизнь. Есть кровь. А кровь - это жизнь.

Отредактировано Roxanne Romayne (2014-08-01 19:39:05)

- Господом Богом заклинаю вас: остановитесь! Уж не решили ли вы, что всякий, кто ступит на дорогу судьи, не будет после нести ответственности за всё им содеянное? Одумайтесь, пока не стало поздно, дети мои, прекратите борьбу!

Говорить Лауренсио в своем нынешнем виде не мог, но эти слова слышал отчетливо, хотя и приглушенные хрипом змеи и неровными, гулкими ударами ее сердца. "Знакомый голос. Винченцо? Значит, ты тоже здесь…?" Появление новых фигур на доске – в этом бою, – означало новые возможности. "Знать бы еще, для кого…из нас". Иногда обществу братьев и сестер по клану он предпочел бы безопасность воя голодного гару, ну а сейчас? И все-таки услышать именно Винченцо для него было сродни освежающему ветерку в этом пекле.
Лауренсио не надеялся на прощение для себя – как и для любого другого каинита, но оценил попытку воззвать к разуму нападавших. "Если бы у нее он был…И даже если разумом она обладает, змеи, говорят, глухи. Проповедовать глухим и безумным – наша судьба, Брат? Пора бы уже и привыкнуть…"
Он уже чувствовал, что сердце твари начинает трепетать, - змеи еще и очень выносливы, но дышать им все же нужно – и сам не успел понять, как полностью оказался вне ее тела. "Как она вырвалась из ваших цепких рук?" – укорил он мысленно своих Теней.  Ему вспомнилось совсем другое тело, обожженное их прикосновениями, смуглая кожа, изорванное платье. "Не много ли воспоминаний о той, что о тебе совсем не помнит?"
Змея снова уменьшилась в размерах и совершенно скрылась из вида. Лауренсио пятном темноты разлился по земле, что дало ему кое-какие мысли по поводу того, куда ускользнула противница – но последовать за ней туда он не мог… Он со всей возможной скоростью снова принял свой обычный вид, затем его руки превратились в когтистые лапы – Лауренсио ничего не мог с собой поделать, кинжал, хотя и серебряный, казался ему слишком незначительным оружием против этой серебристой змеи. Серебристой? Тьма, наконец, рассеялась, и Лауренсио увидел, как Охотник, Саломея и их Тени снова изловили змею. Охотник и Саломея -  копия и оригинал – тянули тварь каждый к себе, видно, желая разорвать ее на части. "Похоже, тебе не попробовать ее крови…упустил все, как и всегда" – старческий голос в его сознании. Лауренсио рванулся вперед, - ярость от того, что колдун, чье старое тело давно рассыпалось в прах, был скорее всего прав, придала ему прыти. Он полоснул когтями по узкому чешуйчатому телу змеи. "для того вреда, который она уже нанесла,  сейчас она поразительно мала…."

Отредактировано Laurencio da Silva (2014-08-04 20:22:53)

«Мое имя Матиаш. Раньше меня звали Ласло, но с тех пор, как я шагнул во Тьму, добровольно, вслед за моим Господином и Другом, даровавшим мне бессмертие…Нет, какое-то очень пафосное начало истории», - Матиаш, словно слившись в одно целое с могучим «Харлеем», гнал вслед за «Фордом» в темноте ночных улиц. Посмеяться над ситуацией, если ты не можешь ее изменить – вот и все, что можно сделать в ответ Судьбе, которая швыряет тебя, как котенка или щенка.
Еще каких-то две паршивых недели назад все было хорошо. Ничто не предвещало беды. Они славно веселились в каком-то небольшом ресторане, бурно отмечая с Владиславом удачный контракт. А потом все покатилось под откос.
Этой же ночью ему показалось, что он вернулся на двадцать лет назад, в Бухарест, объятый волнениями, но возвращение это не приносило ни капли радости. Одно дело, когда тебе двадцать лет, и вся жизнь кажется интересной игрой. Другое дело – когда тебе за сорок, и тебе есть чего терять.
Кровь, страх, трупы. Столько жертв!.. Наверное, он еще долго не сможет забыть все то, что было и будет сегодня.
Нет, нужно плюнуть в лицо тому, кто придумал это безумие, именуемое Судной Ночью!   
Матиашу казалось, будто они с Владиславом и Дэниалом на войне. И они, как ополченцы, или партизаны, последние из оставшихся в живых, прорываются к своим. Нашли еще двоих, но непонятно, враги ли это или друзья. Эта война была совсем не такой, о которой пишут в книгах или показывают в кино. Она была гораздо хуже.
«Харлей» утробно ревел, не отставая от «Форда». Ветер бил в лицо и трепал волосы, пахло гарью, порохом и еще какой-то дрянью.   
Они едут спасать его Роксанну, потом, наверное, весь этот город. Как тогда, много лет назад, когда они дрались с неонацистами и спасали простых людей. Это было достойно и правильно, хоть и страшно.
Страшно, потому что больше всего на свете он боялся умереть, либо потерять Владислава. 
Владислав был не похож ни на одного человека, с которым он когда-либо встречался. Он был, скорее, похож на средневекового рыцаря, по ошибке попавшего в наше время. Его хотелось слушать и слушаться, за ним хотелось идти, и сражаться плечом к плечу против сил зла. Даже когда он злился, это не задевало слишком сильно, равно как и его властность.
Да, сейчас он был резок, даже очень, но это было понятно - он боялся того, что преступит свои идеалы, даже не сам, а через другого. За долгие годы они научились понимать друг друга без слов – иной раз пары жестов было достаточно. Они доверяли друг другу, и он знал, каково приходится его Домитору. Иногда ему казалось, что он даже читает  мысли Владислава. 
Ничего. Сейчас они ворвутся в этот клуб, перестреляют всех подонков, и спасут его женщину. Почти как в хорошем боевике, только с другой стороны экрана.
Вот, наконец, они приехали. 
Он резко затормозил рядом с «Фордом» и нетерпеливо шагнул навстречу Домитору. Но у Владислава, похоже, были другие планы.
- Матиаш, будешь держать машину наготове, поэтому пересаживайся на место Дэниала и не глуши двигатель. Ты прикрываешь отход. Понял?
«Снова ждать на улице…» - с досадой подумал он, но вслух не сказал ничего, лишь кивнул.
Кто-то же должен присмотреть за транспортом и прикрыть отступление, в конце концов?..

Сев на место Дэниала, сразу, как только тот вышел, Матиаш, не глуша мотор, опустил переднее стекло и, положил пистолет рядом с собой, сняв его с предохранителя. Попутно он стал внимательно всматриваться в темноту. Мало ли что.

[NIC] Matiash Tauber [/NIC]
[AVA]http://funkyimg.com/i/KjKk.pgn[/AVA]
[SGN]

[/SGN]

Отредактировано Mr. Nobody (2014-09-08 21:07:34)

Неприятный скрип раздается в момент, когда ладони, облепленные серо-белой паутиной бьют по стеклу. Удар, еще удар! Почему оно не поддается? Когда можно будет разбить это стекло, чтобы выпить, поглотить этот пряный мускус и вобрать его в свое тело? Стекло кажется таким прочным, что должно быть, стреляй ты по нему - и оно не разобьется. Оно будет продолжать насмехаться, не давая обойти себя.
Сколько же, сколько же она протянет без... без живительного вкуса крови на губах?
Этот вопрос оставался без ответа. Роксанна, спеленутая паутиной хватается за лицо, пытаясь сорвать серебристо-серые нити, будто для того, чтобы совершить вздох. Но ведь ей не нужно дышать! Тогда зачем?..
"Ты справишься", - говорит она себе, словно зачарованная. Нет, не говорит. Не может. Паутина давно уже залепила ей рот, залезла в глаза и в какой-то момент кажется, что они становятся одним целым. Она - часть полотна. Часть общего Гобелена. Тогда чей же голос она слышит в своей голове?
Она рвется, рвет на своем лице паутину, страшась того, что под ней уже не будет ее лица. Ногти прорывают белесую оболочку, а затем скребут по лицу, с кровью сдирая паутину. В этот момент, где-то рядом слышится возглас, такой громкий, что он буквально вырывает ее из... паутины.
- Роксанна!
Голос до боли знаком - и, пожалуй, хорошо, что до боли. Боль напоминает ей о том, что она все еще здесь. Только боль эта идет не столько изнутри, сколько из вспоротой раны на ноге.
Но бессмертная все еще не может пошевелиться. Ей хочется повернуть голову, взглянуть на источник того, кто зовет ее - потому что это не женщина из клуба, и не незнакомец, который перевязывал ей рану. Этот голос принадлежит кому-то другому.
Владиславу.
В момент, когда тело вырывается из белесого кокона, оно буквально пробивается через стекло. Оно разлетается осколками в разные стороны, больше похожими на осколки зеркала. Роксанна в какой-то момент просто покидает свое тело, совершенно отстраняясь от физического мира. Ее проекция зависает над телом, и серебряный жгут, соединяющий его и ее сущность будто слегка растягивается. Никто этого не видит, зато она видит все. Видит этот сероватый, будто покрытый пеплом мир; видит комнату, обветшалую, хотя, должно быть, для присутствующих в ней она таковой не является.
В этот момент охранник поворачивается к Владиславу - резко, мгновенно вскидывает пистолет. Он готов стрелять. Он готов защищать тело, порученное ему до тех пор, пока не умрет. Он готов.
Усилием воли Роксанна заставляет свой призрачный облик проявится за спиной мужчины с оружием. Она похожа на привидение - или на ангела? - стройное тело с приятными округлостями кажется чуть смазанным, жемчужно-белым, и кажется, обнаженным. Это трудно понять, потому что образ не слишком четкий, особенно в области фигуры. Волосы развеваются в разные стороны, будто их треплет ветер. Девушка раскидывает руки в стороны, и ощущение какой-то легкости охватывает ее. Она поворачивает голову в сторону длинноволосого мужчины, словно бы для того, чтобы убедиться в том, кем он является. Все кажется таким нереальным, таким эфемерным, что она даже в какой-то момент забывается.
Призрачное создание прикладывает палец губам в знак тишины, говоря тем самым Владиславу о том, чтобы он не выдал ее присутствия. Девушка зависает за спиной охранника, и смотрит на него без особого выражения. Она больше не улыбается.
Роксанна тянет свои призрачные руки в его сторону, и наклоняет голову вбок, изображая всем своим естеством желание впиться в его шею в кровавом поцелуе.
Он должен понять. Владислав должен понять. Иначе она не может ему это объяснить. Кровь уходит из ее тела, пусть уже не так быстро благодаря повязке на ноге, но уходит.
Бессмертная бросает короткий взгляд на свое неподвижное тело. Она видит дорожки от кровавых слез на смуглых щеках, видит платье в тон крови, и окровавленную повязку на ноге. В момент, когда охранник бросает взгляд назад, чтобы убедиться в том, все ли в порядке с телом, призрачная фигура исчезает, и ничто не напоминает о ее прежнем присутствии.
Глаза все еще открыты. Они смотрят в потолок без всяческого выражения, но теперь тело воспринимает звуки. Сущность Роксанны вернулась обратно, хотя тело от этого не перестало быть парализованным.
Роксанна молчит, не шевелится. Зато охранник, вернувшись вновь к постороннему, начинает стрелять.

NPC The Twins пропускает ход.
Очередь переходит к Salome.